Не назвать ли кошку кошкой?

Наш послевыборный политический пейзаж на муниципальном уровне уже почти прорисовался, но кадровые доминанты на нём ещё пока устанавливаются. Единственный результат, который в городах и большинстве уездов стал понятен, практически, сразу после дня выборов, это персоналии вероятных мэров городов и уездных старейшин. В связи с чем возникает вопрос: а за что мы, собственно говоря, 17 октября голосовали? И что имеем, как говорится, в сухом остатке?

Что стояло на кону?

В Таллине автобусную остановку рядом с домом, где я сейчас работаю над этой статьёй, вплоть до дня выборов украшал огромный плакат с портретом уважаемого политика Центристской партии и её слоганом, а также припиской внизу: „Кылварта в мэры!“. Плакат точно отражал суть выборов в Таллине. Весь городской электорат фактически разделился на две большие группы: тех, кто поддерживал избрание мэром столицы Михаила Кылварта и его противников.

В Ласнамяэ противостояние между этими группами разрешилось прямым голосованием за или против Кылварта. А в остальных частях города избиратели понимали, что поддержать Кылварта можно только проголосовав за список Центристской парии, так же как сторонники других кандидатур на должность мэра должны были голосовать за партии (или союзы), куда милые их сердцу претенденты на кресло мэра входили.

Примерно так же складывалась ситуация в Нарве, где избиратели отдавали голоса либо за Катри Райк в роли мэра, либо за иного претендента на тот поста, но вынуждены были для победы своего кандидата поддерживать либо список избирательного союза либо партийный список. Говорить при этом о партийных предпочтениях электората было бы странным. Ладно в Таллине, где Кылварт всё-таки представлял (хотя бы формально) определённый партийный институт. Но в случае с Катри Райк, по меньшей мере, глупо „шить“ идеологию её группе поддержки (называемой избирательным союзом). Мы все как избиратели прекрасно понимали: голосуем за (или против) конкретного человека на роль первого лица муниципалитета.

Сегодня уже трудно понять, зачем потенциальные муниципальные руководители к моменту голосования за них спрятаны в партийные матрёшки. И дело здесь не только в возможном искажении волеизъявления большинства горожан, когда межпартийные согласования могут привести на должность градоначальника не того, кого поддерживает явное большинство, а какую-нибудь компромиссную фигуру, чьё видение будущего города или посёлка не совсем отражают позицию большинства местных жителей.

Опосредованные двухстадийные выборы (когда сначала избираются представители партий в городское (уездное) собрание, а затем уже это собрание, представляющее — фактически — коллегию выборщиков, избирает мэра) вполне может не следовать воле жителей. Если представители разных партий в результате переговоров решат „дружить против“ фаворита избирательной гонки, то вполне возможны варианты появления, мягко говоря, не самых компетентных руководителей муниципалитетов (за примерами не надо далеко ходить). Начальственная чехарда на Северо-Востоке приобретала порой анекдотический характер.

Похоже, главный итог недавних выборов как раз в том, что общество дозрело до персональной конкуренции претендентов на кресла первых руководителей городов и весей, что обеспечит им необходимую легитимность и даст возможность проводить собственную программу жизнеустройства на местном уровне. Прямые выборы этих фигур позволяют, наконец, спрашивать с них за исполнение обещаний. Сейчас это невозможно, поскольку реальная местная политика вырабатывается путём достижения компромиссов партий, образующих правящие коалиции.

Трансформация избирателей

Нынешние выборы были интересны ещё и тем, что среди приоритетов избирателей далеко не на первом месте оказался „национальный вопрос“. Может быть ещё рано говорить, что у нас сложилась единая политическая нация, но стремление продвинуть во власть этнически близких персон уже не является существенным фактором избирательной кампании. Кандидаты на депутатские места, педалировавшие „русский вопрос“ (с любым знаком: в плюс или в минус), проиграли с заметным счётом кандидатам, упиравшим на решение проблем урбанистики, социальной поддержки и качества коммунальных услуг. Наверное для политизированного избирателя из русского этноязыкового населения немаловажным обстоятельством оказалась временная близость наших октябрьских и сентябрьских выборов в Российской Федерации. Различие в уровне демократии уж очень оказалось демонстративным.

И, конечно, сыграла роль абсолютная неэффективность нынешнего правительства в противостоянии нарастающему ковидному валу. Правительство, где ведущая роль была у Юри Ратаса, в сравнении с правительством реформистки Каллас спасало жизнь людей, а не содержимое кошельков. Думаю, если бы выборы происходили сейчас — в ноябре, когда Эстония уверенно лидирует по заболеваемости и неспособности управлять эпидемией, то шансы реформистов на представительство в местных органах власти сказалось бы значительно худшими. Но выборы эти не последение.

А возвращаясь к теме получения прямого мандата доверия мэрам городов, заметим, что диалектика отношений облечённых доверием избирателей руководителей муниципалитетов с избранными городскими там же местными советами как раз и обеспечит прозрачность и эффективность управления сферой жизненных интересов избирателей. Практика многих европейских городов тому убедительное свидетельство.

Насколько удачным оказался сделанный в октябре выбор в наших условиях станет ясно скоро. А то, что избиратели у нас нынче умнее и ответственнее, можно считать свершившимся фактом. И если правда, что народ заслуживает той власти, которую имеет, то избранные сейчас местные власти должны быть вполне эффективными. Как это выйдет на деле — поживём, посмотрим.

Владимир Вайнгорт, д. э. н.,
научный руководитель клуба „Кардис“

Печатается по публикации в газете „МК-Эстония“ от 10.11.2021

Комментарии:

Вернуться назад